Происходящие на международной арене процессы обусловлены формированием нового полицентричного миропорядка, характеризуемого радикальным изменением баланса сил и смещением акцентов с Запада на Восток. Его коренная трансформация началась 30 лет назад, когда с эпохой Советского Союза ушла и эпоха биполярности, которую сменил недолгий период иллюзорной моноцентричности, связанный с доминированием Соединенных Штатов. Уже в 2007 г. в своей знаменитой «Мюнхенской речи» президент России Владимир Путин заявил о неприемлемости такого рода однополярного подхода во главе с США, тем самым поставив под сомнение изыскания ряда американских теоретиков, в своих концепциях, отводивших Вашингтону особую роль лидера и ликовавших на тему победы прогрессивного американоцентричного либерализма над советскими социалистическими воззрениями.
Нашумевшего «конца истории» Фрэнсиса Фукуямы, как известно, не случилось. Не оправдались и чаяния Збигнева Бжезинского, предрекавшего Америке роль «последней мировой сверхдержавы», а критикуемый на Западе социализм с национальной спецификой и вовсе теперь процветает во вдохновленных примером СССР Китае и КНДР. Система дала сбой – утверждения об исключительности США оказались безосновательными, Вашингтон не стал единственным мировым центром притяжения, хотя, безусловно, имел определенный потенциал.
Вместо всего этого наступил этап тотальных перемен, затронувший в том числе и международно-политическую плоскость. Современная модель мира, вопреки всем американским прогнозам и теориям, характеризуется наличием нескольких – как мировых, так и региональных – центров сил, транслирующих в массы диаметрально противоположные западным идеи и ценности. Несмотря на то, что эта модель унаследовала некоторые черты мирового порядка, существовавшего после Второй мировой войны, в ней больше нет места для гегемонии и империализма.
Эта тенденция – постепенный отход от практики рассмотрения всех глобальных процессов сквозь призму взглядов одного главного игрока –отчетливо прослеживается на примере отчаянных попыток Соединенных Штатов вернуть себе роль «большого брата» и подмять под себя более слабых, по их мнению, игроков мировой арены. Гегемон пытается, как справедливо отметил президент России, «ломать через колено» всех несогласных, однако сталкивается с неудачей – подобные механизмы отныне срабатывают только со странами Запада и, если быть точнее, только в отношении Европы, которая целиком и полностью прогнулась под «империю лжи».
Сломать же Незапад более не получается. Окрепшие страны, относящие себя к восточной парадигме, способны так или иначе противостоять нападкам западных коллег. Однако есть и другая сторона медали – вследствие таких перипетий в состоянии миропорядка возникает все больше конфликтных линий и столкновений между крупными игроками, которые чреваты с точки зрения не только всей системы международных отношений, но и глобальной безопасности. Шаткая система, утратившая былое равновесие, находится в поиске новых опорных точек, и очевидно, что в условиях современных реалий в среднесрочной перспективе ими станут ключевые державы Незапада, уже потеснившие Западный мир на целом ряде фронтов.
В случае с Россией парадокс заключается в том, что если ранее Москва сама предлагала быть мостом между Европой и Азией, поддерживая в том числе такие концепции, как создание единого экономического пространства от Лиссабона до Владивостока, то сегодня Запад в попытках ограничить Российскую Федерацию в конечном итоге самостоятельно изолировал не нас от них, а себя от нас. Однако такой исход был заведомо предопределен – Россию невозможно изолировать, о чем неоднократно заявлял министр иностранных дел Сергей Лавров, а уходить в тень по собственному желанию мы не собираемся. Санкции и другие ограничительные меры Запада в отношении нас лишь дают карт-бланш на более уверенную политику, подталкивая к развитию различных инициатив и поиску других, более последовательных партнеров.