Введение.
Творчество В. В. Вересаева будет интересно всем увлекающемся историей и философией.
В начале 20 в. Викентий Викентьевич Вересаев (1867- 1945) был признан, как один из выдающихся «властителей дум русского читателя». Вересаев- это писательский псевдоним, а настоящая фамилия- Смидович. Семья писателя проживала в Туле, а отец был врачом по профессии и либералом по политическим убеждениям. Окончив историко –филологический факультет Петербургского университета, Вересаев решает продолжить образование и стать врачом. Так же как и другой выдающийся литератор конца 19- нач. 20 века А.П. Чехов, Вересаев совмещает литературу и медицину. Но в отличии от Чехова еще и активно участвует в деятельности марксистских кружков. Впоследствии в 1945 году даже получает сталинскую премию.
Главный герой повести Дмитрий Васильевич Чеканов – земский врач. Земства –государственный институт созданный в 1864 году. Как написано в Советской Исторической Энциклопедии (М.1964 г. т 5): «Опасаясь влияния земских учреждений, правительство предоставило им право ведать лишь хозяйственными делами: содержанием местных путей сообщения, строительством и содержанием школ и больниц (для чего земства облагали население местными сборами). Видимо эти сборы были одной из причин негативного отношения населения к «земцам». Земская реформа проводилась лишь в основных районах Российской Империи, а национальных районов, например, Польши она не коснулась. В 1911 году земства появились в Правобережной Украине. При всей неоднозначности явления- земства помогали решать многие местные проблемы, но стратегически решить проблему повышения эффективности взаимодействия власти и народа не могли. Скрепы не укрепились, смычки власти и народа не случилось. Революционные настроения усиливались и в итоге все закончилось революцией.
- Доктор и холера. Что же это за народ?
Уточню, что речь идет об эпидемии холеры 1892 года., в Поволжье. Повесть построена в виде дневниковых записей главного героя.
Начну с рассказа одного знакомого главного героя повествования, о случае с земским врачом: «Недели две назад позвали за реку доктора Чубарова к старухе одной; оказалась дизентерия. Он приписал ей лекарство, а кроме того- карболки-, чтобы вылить в отхожее место. Старушка-то святая и рассуди: зачем «лекарствие» в отхожее место выливать? Да стаканчик раствору и хватила. Ну, к вечеру, разумеется, и лежала под образами. Назавтра приезжает доктор, собрался народ, окружил его и начал расправу: били его, били- насилу полиция отняла. И теперь еще больной лежит. Розыски пошли, расследования ….Четверых арестовали». Однако, страшные рассказы не испугали отважного доктора и вот он уже едет на новое место работы: «Я хочу искренне ответить себе на вопрос: боюсь ли я? Нет, и мне все это очень странно. Раньше я не представлял себе, как можно жить окруженным всеобщей ненавистью; когда я видел раненых и изувеченных, мне порою приходила в голову мысль: неужели и со мною может когда-нибудь случиться подобное? Теперь же я представляю себе все это очень ясно- и только улыбаюсь. Как будто я теперь совсем другой человек. На душе весело и бодро, кругом все так необычно хорошо, хочется борьбы и дела. Вот оно- в холодном утреннем тумане является Заречье….Покорю ли я его или оно меня раздавит?».
Так и есть- население Чемеровки (зареченский поселок ) не особо приветливо встретило доктора: «Когда я иду по улице, зареченцы провожают меня угрюмыми, сумрачными взглядами. Мне теперь каждый раз стоит борьбы выйти из дому; как сквозь строй, идешь под этими взглядами не поднимая глаз». Сплетни сред простого народа породили, выражаясь современным языком, теорию заговора- господа порешили простой народ потравить….Вот автор повествования в записи от 18 июля отмечает: «Через фельдшера, через кухарку, отовсюду до меня доходят странные слух: меня будто видели ночью у молочановского колодца, видели, что сыпал в него какой-то порошок; молотобойцы из кузницы погнались за мною, но я перепрыгнул через забор в баташовский сад и скрылся. Другие видели, как ночью привезли в барак целый обоз гробов и крючьев». В общем, народ хотя и мудр, но не образован…да-с господа при том скромном жаловании да такой риск- это только истинные патриоты могут, которые не за деньги, а за идеалы…А уже 21 июля фельдшер огорошил страшной вестью в Заречье- холера! Пришлось доктору и фельдшеру отправиться к местному жителю- слесарю Черкасову. Черкасова удалось вылечить, после чего еще пришлось уговаривать принять лекарство, т и заставлять провести дезинфекцию дома. Впрочем, слесаря так и не удалось уговорить полить жилище карболкой и холера, как и следовало ожидать, начала распространяться среди населения. Конечно, большая часть вины на самих людях, которые не исполняют рекомендации медиков и вообще не верят в силу медицины, мол на всё Божья воля…. «Какая, например, польза от нашей дезинфекции? Разве не ясно, что она лишь тогда имеет смысл, когда само население глубоко верит в её пользу? Если же этого нет, то единственный выход- введение какого-то прямо осадного положения: пусть всюду рыскают всевидящие сыщики, пусть царствует донос, пусть дезинфекция вламывается в подозрительные жилища и ставит все вверх дном, пусть грозный рокот недовольства смолкает при виде штыков и казацких нагаек…Да и таким-то путем много ли достигнешь?».
Холера усиливается, но доктору удалось подобрать отряд добровольцев из местных мужиков и борьба заразой становится более эффективной. Добровольцы относятся к своим обязанностям добросовестно. Например, один из помощников –Василий Горлов. В быту буйный, как говорят бьет мать и побоями загнал в гроб жену: «И этот самый Горлов держится со мною, как кроткая овечка, и работает как вол. Он дезинфектор. С каким апломбом является он в жилище холерного, с каким авторитетным и снисходительным видом объясняет родственникам заболевшего суть заразы и дезинфекции! И его презрение к их невежеству действует на них сильнее, чем все мои убеждения». От себя добавлю, что и в наше время часто приходилось встречать людей, которые увлечены скорее не делом, а возможностью попользоваться хотя бы минимальной властью и показать своё превосходство на остальными. Но в эсктремальных условиях именно авторитет силы приносит пользу. Доктор Дмитрий все же «их благородие», а Вася –свой…хоть и буян и мать бьет, но свой.
- Дмитрий Васильевич ! –говорит мне Горлов – А позвольте Вас спросить: Ведь вот начальство за Вами не смотрит, -зачем же Вы так уж себя утомляете?
- Голубчик мой, да разве это для начальства делается? Ну судите по самому себе: вот Вы пришли к заболевшему, все обрызгали, дезинфицировали, без этого, может быть, и другие бы заболели, а теперь благодаря Вам останутся живы. Разве Вам это не приятно? И Горлову начинает казаться, что ему это действительно чрезвычайно приятно.
- Расправа. Умирать не страшно?
Несмотря на старания доктора и его команда холера не унималась: «Кругом десятками умирают люди, смерть самому тебе заглядывает в лицо, - и ко всему этому относишься совершенно равнодушно: чего они боятся умирать? Ведь это такие пустяки и вовсе не страшно».
А на Успение Дмитрию Васильевичу выпало очередное испытание. Пьяная компания местных мужиков решила устроить очередной бунт против медиков. Сначала избили санитара Степана, который пришел за защитой к доктору, но пьяная компания решила продолжить расправу : «А такая уж теперь мода вышла, - докторей- фершалов бить». Чеканов проявил характер и не выдал Степана непрошенным гостям и более того сумел уговорить их разобраться в ситуации. Они отправляются в холерный барак пообщаться с пациентами. Но, увы, тупая злоба против господ и ненависть ко всему, что идет от власти взяли своёз. Вот казалось бы ситуация приобрела вполне мирный характер. Нападавшие не какие-нибудь маргиналы- уголовники, а вполне себе обычные рабочие люди, но увы… «Издали виднелся барак. Чтобы не беспокоить больных, я решил взять с собою только двух-трех человек, а остальных оставить ждать у барака. Вдруг из-за угла мелочной лавки показался приземистый фабричный в длинной синей чуйке. Он, видимо искал нас и, завидев толпу, побежал навстречу. Я живо помню его бледное лицо с низким лбом и огромной нижнею челюстью…Все произошло так быстро, как будто сверкнула молния. Толпа раздалась. Человек в чуйке молча скользнул по мне взглядом и вдруг, коротко и страшно сильно размахнувшись, ударил мен кулаком в лицо. У меня замутилось в глазах, я отшатнулся и схватился за голову, в туже минуту второй удар обрушился мне на шею. Го-о….Бе-ей- неистово завопил говоривший со мною старик, ринулся на меня и все кругом всколыхнулось. От толка в спину я пробежал несколько шагов; падая ударился лицом о о чье-то колено, это колено с силой отшвырнуло меня в сторону. Помню, как вскочив на ноги и в безумном ужасе цепляясь за чей-то рвавшийся, от меня рукав, я кричал: «Братцы!...Голубчики!...». Помню пьяный рев толпы, помню мелькавшие передо красный потные лица, сжатые кулаки….Вдруг тупой тяжелый удар в грудь захватил моё дыхание, и, давясь хлынувшей из груди кровью я без сознания упал на землю».
Особенно меня впечатляет то, что оказавшись в больнице в тяжелом состоянии на грани смерти Чеканов не испытывает злобы к покалечившим его и не думает о мести, лишь обида и размышление над бесполезностью собственных усилий занимают его сознание: «Мы всегда были им чужды и далеки, их ничто не связывало с нами. Для них мы были людьми другого мира брезгливо сторонящиеся от их и не хотящими их знать. И разве это неправда? Разве иначе была бы возможна та до ужаса глубокая пропасть, которая отделяет нас от них?». Вот какое великодушие - он еще и оправдывает своих убийц. А может ужасно глубокая пропасть та, которая отделяет людей от человечности , превращая их в зверей? Не побежали же истязатели Чеканова протрезвев каяться в своем поступке? И, надо заметить, что пропасть и между врачом и губернатором, который зашел навестить да посочувствовать, но не взял на себя труда позаботиться о безопасности медиков, хотя это был не первый случай. Ну убили еще одного врача, ну посадили еще бунтовщиков. Да и ладно –дело сделано. А врачей и мужиков на Руси достаточно. И романтики, что за народ и идеалы тоже еще найдутся.
«Я не знаю, почему теперь, когда все кончено, у меня так светло и радостно на душе, Часто слезы безграничного счастья подступают к горлу, и мне хочется сладко, вольно плакать».
Заключение.
Почему же повесть называется «Без дороги»? Бездорожье - это символ России. Когда пробираешься сквозь чащу не зная куда, что бы найти то не знаю что. Так же как у Гоголя «Русь куда несешься ты. Дай ответ. Не дает ответа». Так же и человек не ведающий будущего и не имея ясной цели идет по бездорожью продираясь сквозь заросли проблем и экзистенциальных вызовов в поисках призрачных идеалов. Найдет ли он истину? А ели и найдет, то не предстанет ли эта истина в столь безобразном образе, что лучше бы и не искал….только зря время потратил да башмаки стоптал.